Сделать свой сайт бесплатно

Реклама

Создай свой сайт в 3 клика и начни зарабатывать уже сегодня.

@ADVMAKER@

Про уши и носки

Кто служил, прекрасно знает, что такое строевой смотр и с чем его едят. И чем плановый строевой смотр отличается от смотра, когда какой-нибудь проверяющий приезжает. Почти ничем. Разным количеством потраченных нервных клеток только разве. И командир на таком строевом смотре уже, в случае чего, не сам дерёт, а наоборот – защитить подчинённого пытается. Если, конечно, это нормальный командир. Командиры - они же разные бывают.
Проверяющие тоже бывают разные.

Свои – это которые регулярно бывают. Например осенью, когда рыба идёт и яйца свои откладывает. Икру, то есть, мечет.
Не знаю как вы, а лично я ни разу не встречал проверяющего, который бы отказался от, к примеру, литровой баночки этих самых рыбьих яиц. Или нескольких баночек.

Не очень свои – это  те, кто за время пребывания в должности приезжает  в такие дыры, как наша, два раза – когда принимают должность и ещё разок, чтоб не забывали.

Бывают почти свои. Скажем так, бывшие наши, те что служили тут, а потом ушли на повышение. Некоторые, заезжая в родные пенаты, плюют исключительно через губу. А некоторые остаются нормальными людьми. Всяко бывает.
Чаще всего о таких складываются предания и легенды.

Бывают совсем не свои. Случайно-внезапно забредшие. Московские какие-нибудь. Эти самые страшные. И не только потому, что наделены полномочиями огромными, а ещё и потому что, как правило, ни бельмеса не понимают. Как говаривал товарищ Саахов в «Кавказской пленнице», - видят мир из окна персонального автомобиля. В «арбатском» военном округе взращенные. Поэтому встреча с такими – уж как повезёт. Можно взлететь вверх по лестнице должностной, а можно и слететь с неё. Хорошо, что приезжают такие редко, даже не при каждом поколении. За глаза над ними смеются и, как правило, быстро забывают.


И вот Птицеедов приехал. Почти что свой, но уже немного через губу плюющий. Он был здесь комбригом, потом ушёл выше. Принимая должность начальника штаба флотилии, он приезжал навестить нас. Теперь же он принимал должность командующего флотилией. Уже никто из бывших сослуживцев не решился бы издалека просто помахать рукой, приветствуя. Хотя, быть может, многим бы этого хотелось. Да и ему самому, наверное, тоже. Субординация, однако.
          И все понимали, что, быть может, он в последний раз тут, тем более что со дня на день будет поизведён в контр-адмиралы. И хотелось бы ему щегольнуть в адмиральских звёздах перед бывшими сослуживцами, но никак. И все понимают это. И он понимает, что все это понимают. И был у него поэтому своего рода азарт. Здоровый такой азарт.

А потому как вчера вечером, поприбытии, его очень здорово встретили, то сейчас ему было не особо здорово. Тяжеловато было.

Строй стоит. Все ждут. Появляется комбриг. Коротко напутствует. Всё замирает: появился Птицеедов. Всё как в лучших домах и традициях – команды, приветствие, осмотр, опрос жалоб и заявлений. Естественно – ни у кого ничего. Комбриг командует, личный состав представляется, Птицеедов после приветствия ни слова не проронил. Если глубоко вглядеться в глаза ему (очень-очень глубоко), то можно понять, что ему этот смотр никуда не упёрся и упираться не собирается. Просто стандартная процедура, по большому счёту, никому не нужная.
Важно (на первый взгляд) и степенно движется. Но улавливается в его действиях что-то нервное. Как в миниатюре Ширвиндта с Державиным о разности спектакля в середине года и того же самого, идущего 31 декабря. После середины строя, если быть очень внимательным, Птицеедов начинает невольно ускоряться. Ну и славненько! Своего рода галочка почти уже благополучно поставлена, но...тут взгляд командующего падает на Кириллыча, начальника узла связи нашего, и смотр возвращается на круги своя.

- Не стриган! – орёт Птицеедов. И непонятно всерьёз он взбешён или напускает на себя важности.

Надо сказать, что уши у Кириллыча ушами-то назвать не особо язык поворачивается. Воткни его ногами куда надо и кабель подсоедини к нему – и вот она РЛС. И как так природа над ним поиздевалась? Поэтому все привыкли, что ходит он с битловской шевелюрой. Прикрывает, скажем так, изъян.

- Смотрите: не стриган! Ну о чем тут можно говорить?! Чего тут у вас можно смотреть?!
Все понимают, что у кома просто нашёлся повод сказать, мол, плохо у нас всё. Тем более, что почти с каждым, кроме прибывших летом лейтенантов, он знаком лично и за полтора года, прошедшие с момента его перевода от нас, он просто физически не мог забыть об особенностях «телосложения» Кириллыча.
Птицеедов поворачивается, презрительно махнув рукой и собираясь уходить. И все облегчённо понимают, что благодаря патлам Кириллыча строевой смотр так быстро и, считай что благополучно,  подошёл к концу. Спасибо, дорогой друг!
Комбриг, как и положено нормальному командиру, попытался было что-то промямлить в защиту подчинённого. О том, что если коротко постричь  Кириллыча, то будет некрасиво, на что командующий, театрально так, замедленно оборачивается и, глядя комбригу в глаза, тоном поначалу мудрого старца, а к концу перешедшего на бравый комиссарский призыв, произносит:
- Что?! Что Вы такое говорите? Что Вы тут мне рассказываете? Да уши у офицера и должны торчать! – при этом снимает фуражку и демонстрирует свои. Тоже, надо сказать, не маленькие уши.

Но какой жест!

Видно, очень хотелось Птицеедову, чтоб запомнили его тут таким вот своим, вышедшим из народа.

Азарт, подобно аппетиту, нарастает во время самого действия. Поэтому Птицеедов, видимо, решив покочевряжиться немного и незлобно:
- А давайте-ка носки посмотрим!

Началось, мля.

Но, как говорится, команда дАдена - время засЕкано. Все дружно, отставив правую ногу, поднимают штанины брюк. В семье – не без урода, в строю – не без пижона. Нашлась же падла в белых носках. Сейчас Птицеед заведётся уже не понарошку.

- Вот! Вот!! Видите!? Причёски стиляжьи и носки такие же! Ну о чём, о чём тут можно говорить?! Скажите мне: о чём!? Объясните же своим подчинённым, чтобы раз и навсегда закусили себе этот вопрос: носки у моряка должны быть чёрные! Чёрные, понимаете?! Чёр-ны-е! – с этими словами без пяти минут адмирал поднимает свою штанину (ещё один жест!) и показывает свой чёрный носок.

- Видите? Чёрные! Всем видно?! – опускает штанину. Поднимает вторую…меняется в лице –  ну или синие! – махнул рукой, повернулся и, поманив к себе комбрига, пошёл к своей «Волге».

Пока шёл до машины и садился, строй замер. Все понимали, что это просто вчера его встретили хорошо.

И запомнили его действительно своим. Вышедшим из народа.

17.11.2011
Просмотров (155)


Зарегистрированный
Анонимно